Как в первый раз - Страница 19

— А потом женился на другой! — отрезала Дана. Она не собиралась раскрывать подруге сексуальную подоплеку их возродившихся отношений — тем более, что сама не знала, выльются ли эти отношения во что-нибудь более глубокое. — Ладно, Джулия, мне пора.

— Пока! Увидимся днем, когда я заеду за Робби! — Джулия помахала сыну рукой. — В обед непременно поговорю с Робертом. Могу спорить, у него найдется для тебя куча интересных новостей о Кейне Уильямсе!

И, широко улыбаясь, поспешила к своему автомобилю.

Дана не знала, радоваться или огорчаться сыщицким замашкам подруги. С одной стороны, Джулия и вправду способна выяснить, почему Кейн оставил медицинскую карьеру — тогда любопытство Даны будет удовлетворено. Но, с другой, узнав, что Кейн вдовец, Джулия непременно вобьет себе в голову их поженить. Она не поймет, что существуют и другие препятствия. Например, мать-инвалид, которая ненавидит Дану и ни за что не потерпит нежеланную невестку в доме, который делит с сыном; или трехлетняя дочь, которая всегда будет для Кейна на первом месте…

От этой мысли сердце Даны больно сжалось. Пусть жена Кейна умерла — для него она живет в дочери. Маленькая Джессика — живое напоминание о том, чего у Кейна с Даной не было и никогда не будет. Формально Кейн свободен — но в действительности никогда свободным не будет. По крайней мере, не настолько, как хотелось бы Дане.

Он свободен заниматься с ней любовью, но не свободен ее любить.

Сможет ли она принять такое ограничение, зная, что будет вечно томиться и желать большего? Возможно ли это в данных обстоятельствах?

Погруженная в невеселые размышления, Дана вошла в здание садика и заглянула в игровую комнату, чтобы убедиться, что Робби присоединился к группе. В ожидании завтрака малыши увлеченно возились с игрушками или рассматривали книжки с картинками; комнату наполнял звонкий смех и радостный щебет детских голосов. Дане вдруг вспомнился вчерашний настойчивый вопрос Кейна: «Ты не собираешься замуж? Не хочешь иметь собственных детей?» — и сердце ее горестно сжалось.

Он был женат.

У него есть дочь… такая же, как эти малыши.

А у нее…

Нет! Нельзя давать волю таким мыслям! Взяв себя в руки, Дана вышла из игровой комнаты и твердым шагом направилась в кабинет директора.

Сегодня она начинает новую жизнь. Отныне ее судьба неразрывно связана с «Детским такси», и главное для нее — работать как можно лучше. Как она и говорила Кейну. Возможно, именно ее увлеченность работой убедила его, что связь с ней будет безопасна. Что Дана не станет вешаться ему на шею и требовать того, чего он не может дать.

Да забудь о нем наконец! — свирепо приказала себе Дана.

Пока он не позвонит.

Если вообще позвонит.

Кейн сказал: «Скоро». Утром в воскресенье, лежа в постели, Дана в который раз упрекала себя в глупости. Сколько можно ждать звонка? Еще и недели не прошло! У него наверняка другие планы на выходные. Но все же что ему стоит позвонить — не обязательно назначать свидание, просто перекинуться несколькими словами…

Как поживаешь? Я думал о тебе. Как дела? Чем занимаешься сегодня вечером?..

Дана перевернулась на живот и со стоном зарылась лицом в подушку. Сколько же можно? Воскресенье должно быть днем отдыха… от всего. А она отдыхает только от работы. Сегодня ей нечем заняться — разве что принимать заказы от возможных клиентов. Но едва ли их будет столько, чтобы отвлечь ее от мыслей о Кейне.

В этот миг зазвонил телефон. Дана подскочила на постели. Почти девять — для делового звонка в выходной, пожалуй, рановато… Кто бы это мог быть? Сердце ее едва не выскакивало из груди, в голове молотом билось одно-единственное имя; и все же, сняв трубку, она заставила себя произнести спокойно, по-деловому:

— Алло, у телефона Дана Андервуд…

— Дана, это я! — прервал ее резкий мужской голос. — Не вздумай вешать трубку!

Этого еще не хватало! Папочка собственной персоной! Со своим вечным приказным тоном. Дана поджала губы. Нет, больше она не разрешит собой командовать, не позволит отцу унижать и запугивать ее! Пусть только попробует…

Однако сейчас голос отца звучал необычно мягко:

— В прошлый раз, когда мы с тобой разговаривали, я сорвался. Прости. Обещаю, больше такого не повторится. Ты мое единственное дитя, и я хочу, чтобы мы были друзьями. Так что… — Генри глубоко вздохнул.

— Папа, я давно уже не дитя, — отрезала Дана, предупреждая, что он вступает на топкую почву.

— Знаю, знаю! — поспешно заверил он. — Хочешь быть независимой — пожалуйста. Я не против. Все, чего я хочу, — загладить эту дурацкую ссору. Может быть, позавтракаем вместе, поговорим?

Дана устало вздохнула.

— Не думаю, что нам есть о чем говорить, папа. Переделывать себя тебе в угоду я не стану, а ругаться с тобой я сейчас не в настроении.

— О какой ругани речь? Послушай, я готов даже вложить деньги в твой безумный проект!

— Мне не нужна твоя помощь. Деньги я уже достала.

Наступило молчание.

— Так что дергать за эту ниточку ты больше не сможешь, — язвительно добавила Дана.

— Перестань, ради Бога! Согласен, я наделал кучу ошибок. И, наверное, сделаю еще больше — потому что не могу понять, черт побери, чего ты добиваешься…

— А тебе не приходило в голову просто меня выслушать?

— Хорошо! Буду молчать как рыба! Ни словечком тебя не перебью! Не веришь — позавтракай со мной и сама убедишься! Ну что, договорились?

— Тебе не понравится то, что ты услышишь, — честно предупредила Дана.

— Значит, придется это проглотить. — Голос Генри смягчился, в нем появились сладкие умасливающие нотки. — Сладкая моя, я на все готов, чтобы мы снова стали друзьями!